Смерть знает, где тебя искать - Страница 103

103

А Илья вопил, звал на помощь брата. Но Григорий не спешил, понимая, там его может поджидать смерть.

– Эй, ты, – крикнул Дорогин, – что ж ты медлишь, что ж ты прячешься? Иди сюда, иди помоги братцу. Он тут подыхает.

– Я тебя убью, урок”, ублюдок! – кричал Григорий.

Кричал и Илья, но постепенно его голос слабел, крики сменились хрипом, стонами. Илья перевернулся на живот и на четвереньках, одной рукой зажимая рану, пополз по подземелью, пополз к люку – туда, где была мама, ведь только она могла его спасти.

Григорий Вырезубов крался по темному коридору, прижимаясь к стене. Самым страшным было то, что прибор ночного видения, который Сергей сорвал с головы Ильи Вырезубова, оказался ни к черту. То ли Илья ударился им о бетон и он перестал работать, то ли что-то отключилось и сломалось, одним словом, прибор стал бесполезен.

Сергей вернулся к Абебе, да и Григорий передумал нападать на электрика и эфиопа, поняв, что надо спасать брата: мама не простит, да и он сам себе этого никогда не простит.

Он пробрался к Илье и потащил его к входу, шепча:

– Держись, Илюша, мама тебе поможет!

– Умираю, умираю, – стонал и шептал, скрежеща зубами, Илья Вырезубов. – Он попал в меня, попал.., слышишь? Я хочу пить… Пить, Гриша, воды…

– Потерпи, родной, сейчас выберемся. Там мама, она поможет.

– Убей его, Гриша, убей! Зарежь его, отрежь ему яйца, выпусти кишки…

– Хорошо, Илюша, я их обоих прирежу! Ты же знаешь, если я обещаю, то выполняю.

– Да, выполни…

Наталья Евдокимовна лежала в оранжерее, прижав ухо к люку. Она слышала грохот выстрелов, слышала крики. Но чем она могла помочь своим сыновьям, ведь те находились под землей, а она сверху?

– Иди сюда, ублюдок! – прячась в простенок, кричал Сергей Дорогин. – Иди убей меня, если ты такой умный! Попробуй это сделать!

Григорий не отвечал. Нервы сдали, когда он подтащил смертельно раненного брата к лестнице. Оставалось лишь поднять наверх, но он не стал этого делать, он побежал туда, где скрывался враг.

Илья стонал, он умирал. И от слуха матери эти стоны не скрылись. Она услышала их и, забыв обо всем на свете, свернула крышку люка, откинула ее и бросилась вниз, к любимому сыну. Она была очень сильной женщиной. Она схватила Илью, потащила наверх, как волчица тянет из норы ягненка. Она таки вытащила его.

Тут же подбежали псы. Завидев кровь, они начали рычать, вращать глазами. Они были готовы броситься на Илью и рвать его на куски.

– Пошли вон! – крикнула на собак Наталья Евдокимовна.

Илья запрокинул голову, розовая пена выступила на губах.

– Мама, мамочка, я умираю.., простите меня…

– Илюша, сынок, держись! Держись, сынок! Псы стояли и дрожали, готовые броситься на Илью. Наталья Евдокимовна схватила в руки ружье и выстрелила, разрядив оба ствола. Выстрелы были точными. Да и тяжело было промахнуться с трех шагов. Псы забились в конвульсиях: Граф крутился на боку с размозженной картечью головой, а Барон дергался в луже крови. Наталья Евдокимовна схватила на руки Илью и потащила к дому. Ружье она оставила у люка.

Григорий скорее всего от страха потерял бдительность, а может, нервы сдали, а может, прилив ярости ослепил его. Он уже мчался напролом, навстречу своей смерти. Сергей слышал шаги, он прикинул, когда Григорий поравняется с тем простенком, за которым он спрятался, и в тот момент, когда Григорий занес ногу для следующего шага, рука с пистолетом, вернее, рукоять тяжелого пистолета резко ударила ему в лицо. Григорий от неожиданности уронил свой пистолет.

Дорогин бросился на него сверху, схватил за голову и принялся колотить Григория головой о стену. Он бил до тех пор, пока Григорий не замер.

А затем крикнул в подземелье:

– Абеба, сюда, сюда!

Эфиоп появился через минуту. Он дрожал так сильно, что даже слова не мог произнести. Муму слышал, как стучат зубы эфиопа.

– Все кончено, – сказал он, – но там, наверху, осталась старуха.

Они, связав Григория, поволокли туда, где брезжил слабый свет.

Наталья Евдокимовна перевязывала рану своему сыну, который был уже бледен, его глаза закатывались, и минуты его жизни были сочтены.

Сергей Дорогин вытащил вместе с Абебой Григория Вырезубова в оранжерею. И тут появилась Наталья Евдокимовна с ружьем в руках.

– Абеба, назад! В подвал! – крикнул Дорогин. Эфиоп юркнул в подземелье. А Сергей понял, что старуху уже не сможет остановить ничто, кроме одногоедин-ственного. Наталья Евдокимовна медленно поднимала ружье, Сергей же приставил пистолет к голове Григория, разбитой и окровавленной. Григорий уже пришел в себя, смотрел на мать, моргал глазами. Из глаз текли слезы.

– Мама, мама, я не хотел!

– Брось ружье, – шепотом сказал Дорогин, – или я пристрелю твоего сына. Поверь, я это сделаю, мне терять нечего!

Ружье дрогнуло в руках женщины, она его опустила стволами вниз.

– Брось, я сказал!

– Мама, мама, стреляйте! – шептал Григорий, истекая кровью.

Ружье упало к ногам.

– Абеба! – позвал Дорогин. – Иди сюда! Курчавая голова возникла из проема люка над ящиком с землей. Она напоминала какой-то удивительно курчавый плод, то ли кокосовый орех, то ли еще что-то экзотическое.

– Свяжи ей руки. И не дури, женщина, я его застрелю!

Абеба с опаской, боясь и дрожа, связал Наталье Евдокимовне руки.

* * *

Следователь Сергеев и группа захвата появились, как всегда, после того, как самая грязная и тяжелая работа была сделана. Следователь не мог поверить в то, что услышал, но увиденное говорило само за себя.

– Ну ты, Дорогин, даешь! – бормотал Сергеев, утирая вспотевшее лицо.

103